Людмила Петрановская: «Не надо смотреть на конфликт с ребенком как на войну»

— Совсем недавно вышло новое издание вашей книги «Если с ребенком трудно», которое будет распространяться через розничную сеть Amway в российских городах. Может ли она помочь семье с приемными детьми?

— В книге я рассмотрела большинство проблем, с которыми сталкиваются семьи и с родными, и с приемными детьми, через призму теории привязанности. Если объяснить коротко, это теория развития у ребенка самостоятельности через привязанность: то есть, чем больше защиты, поддержки и участия ребенок получает у родителей в ранние годы, тем крепче будет стоять на ногах, когда станет старше. Когда такой опоры и привязанности нет, ребенку страшно познавать мир, он поглощен не развитием, а переживанием стресса.

— Но в приемных семьях родители бывают настолько истощены, что исходом становится возвращение «трудного» ребенка обратно в сиротское учреждение. Что нужно делать, чтобы исключить такой вариант развития событий? Может ли здесь помочь социально ответственный бизнес?

— Когда семья понимает, что наедине с проблемой ее не бросят, она с меньшей вероятностью откажется от приемного ребенка. Системное решение — обеспечить ей подготовку и психологическую помощь. Компания Amway помогает нам расширить аудиторию через обучение специалистов, которые в регионах работают с приемными семьями. Чем больше будет профессионалов в этой области, тем меньше детей будет возвращаться в детдома.

— Если острая ситуация уже есть, какой совет можно дать приемным родителям?

— В первую очередь, надо перестать смотреть на конфликт с ребенком как на войну. Для ребенка страх потерять любовь значимого взрослого равносилен страху смерти: это биологическая программа, с которой ничего нельзя сделать. И если ему кажется, что взрослый стал любить его меньше, он пойдет на все, чтобы его вернуть. Отсюда крики, плач, деструктивное поведение. И если родитель отвечает только на такое поведение — пусть даже наказанием — оно и будет закрепляться. Иногда подростки искренне верят, что родители жалеют об их появлении в семье, что всем будет лучше, если их не станет. В результате — уходы из дома, наркотики, а то и попытки суицида.

— Значит ли это, что школы приемных родителей недостаточно эффективны, хотя их посещение является обязательным? Может быть, нужны единые госстандарты?

— Школы действительно очень разные по качеству своих учебных программ. Но я не считаю, что обязательная сертификация нужна, и что государственный контроль изменит ситуацию. Лучшее решение — это всячески содействовать тем проектам, которые действительно работают.

— На чем делается акцент в Школе приемных родителей при вашем Институте развития семейного устройства?

— Мы делаем упор на интерактивность: будущие родители не просто разбирают, а проигрывают с преподавателем ситуации, в которых они могут оказаться вместе с приемными детьми, а значит, больше шансов, что несносное поведение ребенка не застанет взрослых врасплох. Примерно половина желающих взять в семью ребенка понимают, что не готовы, еще на стадии обучения, но это не значит, что они откажутся от усыновления навсегда. Некоторые вещи требуют времени.

— Если говорить глобально: о травмах поколений и о том, как они меняют институт семьи, — есть ли, по-вашему, у нынешней молодежи перспективы стать «правильными» родителями?

— Они не просто могут, они должны ими стать, потому что выросли в относительно спокойную эпоху без каких-то катастроф в масштабе всей страны, они комфортнее себя чувствуют в современном информационном море. И когда говорят, что молодежь «неправильная», я всегда напоминаю, что в Древнем Египте о ней писали то же самое.