«От заболеваний, которые можно вылечить, все еще умирают люди»

Я выросла в обычной советской семье, с детства мечтала быть врачом. В 2005 году я поступила в Башкирский государственный медицинский университет на лечебное дело. Сначала хотела стать психиатром, но на последних курсах «вмешался» телесериал, который повлиял на мой выбор. Главный герой «Доктора Хауса» был инфекционистом. В 2013 году я поехала учиться в Бельгию, чтобы получить квалификацию с длинным названием: «Специалист по тропической медицине и организации здравоохранения в странах с ограниченными ресурсами». Во-первых, инфекционные болезни казались мне очень интересными в изучении. А если ты врач-тропиколог, это априори значит, что у тебя неплохо работает мозг, потому что тебе приходится проводить очень много диагностики, а это — как детективом работать. Ты должен достаточно много знать, и не только про анализы и назначение правильного лечения, но и про механизмы передачи инфекций, циклы жизни насекомых, циклы паразитов, обычаи племен (медицинская антропология), географию заболеваний, эпидемиологию. Во-вторых, тропическая медицина — это медицина стран третьего мира. Интерес к ней у меня проснулся во время путешествий: именно там я стала замечать несправедливость жизни. У кого-то, как у меня, есть возможность получить образование и выбрать свой путь в жизни. А у других даже нет доступа к питьевой воде или крыши над головой.

Я успела поработать во многих странах: в Африке (Египет), в Азии (Филиппины), но моей первой длительной поездкой была именно Гватемала. Я работала там около года в клинике от бельгийской НКО. Мы принимали роды, зашивали раны, консультировали население, проводили программы по контрацепции, взвешивали детей. Нас было двое — я и акушерка из Бельгии. Я приехала на позицию medical responsible (заведующий медицинской частью) и работала на две клиники: в обеих контролировала работу, а в той, где жила, — принимала пациентов.

Многие медицинские организации располагаются исключительно в туристических районах, а также около столиц и крупных городов — туда легче привлечь волонтеров и медперсонал. Я считала, что это не совсем правильно. На тот момент у меня была идея, но не было ни людей, ни волонтеров. А когда я вернулась в Россию, рассказывала всем о своей идее — создать собственную клинику. Я устроилась в приемный покой, чтобы не сидеть без дела, и в одно из ночных дежурств ко мне пришла Карина Башарова, которая узнала про меня от друзей и предложила помощь. Я отнеслась к этому скептически: было много людей, которые желали помочь, но у которых через пару дней реальной работы пропадало желание. С Кариной же мы работаем вместе уже два года. Ей было всего 17 лет, когда мы познакомились. При этом у нее очень высокий уровень самоорганизации и способность четко контролировать всех вокруг. Общими усилиями нам удалось собрать деньги, и летом 2016 года мы начали строительство клиники в Гватемале. Работы завершились в начале 2017 года, и сейчас наша клиника стабильно функционирует второй год. Строительство клиники в Никарагуа планируем завершить в начале осени.

Мне повезло: мои родители всегда и во всем меня поддерживали. С самого детства мне ничего не запрещалось, я вообще не знала, что такое слово «нет». При этом я не была капризным и избалованным ребенком, но могла сама выбирать, что учить, какие книжки читать, в какую школу ходить. Меня всегда поддерживали в любом моем начинании, мне никогда не говорили, что у меня что-то не получится. Наша семья была небогатой, но родители расставляли для себя приоритеты. Вместо покупки новых «Жигулей» они отправляли нас с братом учиться за границу. Это очень многое нам дало: мы увидели мир, выучили много языков, потом уже самостоятельно получали гранты, ездили куда-то. Такая вера и безусловная любовь родителей открыли передо мной очень много дверей. До сих пор родители меня поддерживают и часто консультируют по поводу моего проекта Health&Help.

Если изначально вы думаете, что, начиная дело с нуля, вы избежите проколов, то вы живете в утопии — проблем всегда больше, чем успехов. Я каждый день просыпаюсь и боюсь сообщения в WhatsApp читать — думаю, сегодня точно конец (смеется). Но, к счастью, проект растет и развивается, мы продолжаем лечить людей, строить клиники, обучать местное население.

Мы чего только не пережили: и места для строительства теряли, и волонтеры уезжали, и в места вооруженных конфликтов попадали, пережили несколько землетрясений и извержение вулкана. И из всего пережитого для меня следует вывод — ничего невозможного нет.

Нужно отметить, что у нас не было опыта в строительстве клиник с нуля. И все, что мы делали без нужных знаний, достигалось методом проб и ошибок. За два года изменилось многое. В первые месяцы нашу клинику посещало от пяти человек в день, а сейчас — 50. В первый год волонтеры приезжали к нам без знания испанского, но сейчас ребята приезжают подготовленными. А еще с каждым годом мы улучшаем бытовые условия для волонтеров, ведь они живут на территории клиники.

Улучшилось и обеспечение. Мы начинали с одной пачки аспирина, а сейчас у нас хорошая аптека. У нас появился аппарат УЗИ, много новой аппаратуры и медицинской мебели. Мы постоянно ищем медицинские гранты, находим спонсоров, которые готовы нам пожертвовать лекарства и оборудование.

У нас есть несколько спонсоров, в том числе Игорь Жаборовский (руководитель учебного центра «Инфоурок». — Прим. +1). Спонсоров от бизнеса у нас нет, но нам помогает британский благотворительный фонд Help Impact. Однако основную часть составляют частные пожертвования от простых людей.

Поверьте, собрать деньги на строительство бесплатной клиники в Гватемале намного сложнее, чем получить адресный сбор на лечение ребенку или взрослому. Людей интересует результат конкретной истории в адресном сборе, будь он положительным или отрицательным. А мы не лечим рак или нейродегенеративные заболевания, не делаем дорогостоящие операции. Мы просто понимаем, что от заболеваний, которые можно вылечить, на другом краю земли, в той же Гватемале, умирают люди. Там женщины рожают по 12–14 раз с 14 лет, терпят насилие, не имеют элементарных знаний о контрацепции и гигиене. Мы обеспечиваем базовую медицинскую помощь для тысяч пациентов, и наша основная задача — не дать людям умереть от болезней, которые легко лечатся во всем мире: малярии, пневмонии, паразитов.

Это сейчас мы говорим миру о нашей постоянной работе: делимся всеми достижениями в соцсетях. Эта прозрачность вызывает доверие.

А тогда мы начинали с нуля. Мы запустили сбор средств на первый этап строительства клиники в Гватемале на российской площадке Boomstarter. Собрали через нее 1,326 млн рублей. На второй этап — на зарубежной площадке Generosity. За несколько месяцев мы собрали сумму и для первого этапа строительства в Никарагуа. Также нам очень помогли наши спонсоры, и они до сих пор нас поддерживают. А благодаря постам Артемия Лебедева в ЖЖ сбор средств получил широкий резонанс.

По поводу наших доноров могу сказать, что скорее не спонсоры стали волонтерами, а наоборот, многие волонтеры, побывав на проекте, а также их родные и друзья начинают активно поддерживать проект финансово: это намного проще делать, когда ты увидел внутреннюю кухню.

Заболевания — типичные, все то же самое, что и в России: диабет, высокое давление, астма. Из интересного — это укусы разных насекомых, пауков, змей. Очень много паразитарных инфекций, из вирусных — гепатит А. Много вспышек заболеваний, которые возникают из-за отсутствия прививок: корь, краснуха, паротит, коклюш, дифтерия, столбняк — все те болезни, от которых в России практически удалось избавиться (но скоро и у нас их опять станет много, потому что все отказываются от прививок). В Гватемале от прививок никто не отказывается, просто в некоторые районы очень тяжело ввозить вакцину, не во всех деревнях есть программа вакцинации. Мы стараемся, чтобы это было повсеместно, но, к сожалению, еще есть куда стремиться.

Мы оказываем базовую медицинскую помощь. Наши волонтеры проводят консультации (педиатрия, терапия, гинекология), выдают лекарства, проводят амбулаторные хирургические операции (под местной анестезией) и акушерские манипуляции (ведение беременности и родов), ведут несколько программ по голодающим детям, контрацепции, диабету 1-го типа и беременности, а также ведут профилактические и обучающие лекции по гигиене и основам правильного питания.

Мы можем принять роды, но только без осложнений. Роженицу с осложнениями мы отправляем в больницу, можем организовать транспорт. Мы не будем подвергать жизнь матери и ребенка опасности, но без помощи из нашей клиники никто не уходит. У нас нет рентгеновского аппарата, поэтому сделать снимок зубов и легких мы не можем, но удалить зубы или назначить терапевтическое лечение — в наших силах.

Не только волонтеров, но и любого человека, путешествующего в тропики, могут подстерегать неприятности. Перед поездкой мы готовим каждого волонтера, просим его сделать все прививки, даем рекомендации, чем питаться и что пить, как добраться до клиники, как общаться с местными. Действуя по инструкциям, волонтеры вряд ли столкнутся с какими-либо проблемами.

Мы довольно часто публикуемся на сайтах по поиску волонтеров, на таких, например, как Idealist.org и GoAbroad.com. Очень много заявок приходит благодаря социальным сетям и интервью в СМИ. В нашем случае очень хорошо работает сарафанное радио. Наши волонтеры, которые уже побывали на проекте или работают с нами онлайн, рассказывают своим друзьям. Они тоже подают заявки, приезжают из разных стран Европы, а также из России, США, Канады, Мексики, Чили, Никарагуа и Гватемалы. Средний возраст нашего волонтера — 25–27 лет, большинство еще не успело обзавестись семьей.

Андрюха работает в другой благотворительной организации, First Things Foundation, но в первый год он преподавал английский ученикам начальной школы и нашим врачам. И за это — у нас тут натуральный обмен — мы его кормили обедами. Дружили мы долго, почти год, он у нас в клинике все чинил: то унитаз, то крышу. Закончилось тем, что когда однажды Эндрю заболел, мне пришлось делать ему укол. И хорошо, потому что он в меня влюбился (смеется). У нас уже были случаи, когда на проект приезжал кто-то один, а потом там оказывалась вовлеченной вся семья. Например, у нас волонтерила медсестра Аманда из Англии, а затем ее сын приехал к нам как переводчик. Моя мама — врач. Она проработала на проектах в Гватемале и Никарагуа три месяца. Теперь собирается на более долгий срок и учит испанский. Сейчас у нас вообще уникальная ситуация на проекте: врач-педиатр Светлана Черезова, мама четверых детей, приехала в клинику с грудным ребенком и даже привезла с собой няньку. Если есть мечта, то пути к ее осуществлению могут быть самыми необычными.

Жизнь в Гватемале для местного населения и для наших волонтеров несколько различается. Люди, которые живут в деревнях, встают где-то в 4–5 часов утра и на весь день идут работать в поле. Душа нет ни у кого. Воду просто нагревают в кастрюлях, и моются примерно раз в неделю. Едят в основном кукурузу, бобы, рис. У кого есть больше денег — мясо. Те, кто совсем «за гранью», едят одну кукурузу.

Для наших волонтеров жизнь полегче: у нас есть душ, который мы называем суицидальным, потому что там через лейку пропускаются электрические разряды и этим нагревается вода. Волонтеры живут в клинике, в трех комнатах, спят на двухъярусных кроватях, есть кухня и столовая. Они привыкают к местной жизни примерно за два месяца. Мы рекомендуем приезжать минимум на полгода, чтобы ребята привыкли, эффективно поработали и выучили язык.

Поначалу мне и всем волонтерам казалось, что нам все должны. Все проходят через эту стадию. Гватемала меня научила тому, что никто мне ничего не должен. В первую поездку организация оплатила мне билеты, а до клиники я добиралась сама. Всего лишь полтора дня с тяжелыми чемоданами, я же ехала надолго. После такого опыта я научилась наслаждаться каждым мигом, независимо от бытовых условий. Пусть это будет палатка и звездное небо над головой, но я знаю, что сегодня я совершила еще один шаг, чтобы сделать лучше еще одну человеческую жизнь. А жизнь измеряется не тем, какой выбрать бренд или десерт к кофе.