«Весь спектр финансовых ESG-инструментов в мире уже превысил триллион долларов»

— Бизнесу каких масштабов и из каких индустрий, с вашей точки зрения, нужна нефинансовая отчетность?

— Во-первых, компаниям, которые торгуются на международных площадках и имеют западных инвесторов. Во-вторых, тяжелой промышленности и добывающим отраслям: крупных потребителей сырья на западе интересует, соблюдаются ли ESG-принципы по всей цепочке производства. Соответственно, они запрашивают у своих поставщиков эту информацию.

— Что мы видим на практике? В каких отраслях чаще всего готовят нефинансовую отчетность?

— Пока это нефтегазовая, металлургическая, горнодобывающая, химическая и нефтехимическая отрасли, энергетика. Однако мы все чаще видим работу над нефинансовыми отчетами в страховании и финансовой сфере, атомной промышленности и некоммерческом секторе. В числе «отстающих» отраслей — строительство, ретейл и сфера услуг. Сегодня спрос на нефинансовую отчетность на российском рынке относительно невелик, но тем не менее повышается, и в будущем эта практика будет общепринятой.

— Проходит ли нефинансовая отчетность в России проверку?

— Как таковой проверки нет, но есть два механизма: это профессиональные заверения независимой стороны и общественные заверения. Первые делаются консалтинговыми компаниями, в частности, «большой четверкой» (компаниями Ernst & Young, Deloitte, KPMG, PricewaterhouseCoopers. — Прим. Plus-one.ru). Вторые проводит РСПП. Вместо РСПП возможен вариант, когда бизнес организует опрос представителей общественности: собирает мнения, «обратную связь» для своего отчета и учитывает эти данные при подготовке следующего.

— С чего начинать работу над отчетностью компании при отсутствии четких государственных требований? Какими должны быть первые шаги?

— Есть международные стандарты GRI, стандарты интегрированной отчетности: общие наборы метрик, специфические отраслевые метрики. Для публичных акционерных обществ Центробанк выпустил рекомендации по подготовке нефинансовой отчетности: можно начать с их изучения.

— Кто внутри компании может быть заинтересован в нефинансовой отчетности?

— Составление нефинансовой отчетности — это до определенной степени внутренний анализ. Если компания выпускает отчет об устойчивом развитии впервые, то проводится масштабная внутренняя работа по выявлению заинтересованных групп — они могут быть не только внешними, но и внутренними: например, совет директоров, высший менеджмент, сотрудники компании, PR-подразделения, подразделения, которые взаимодействуют с инвесторами. Для них анализ отчета об устойчивом развитии полезен и способен повлиять на качество управления, помочь в стратегическом планировании.

— Когда у вас состоялась первая ESG-оценка (мнение о деятельности компании в области устойчивого развития. — Прим. Plus-one.ru)?

— Летом этого года для компании «Россети». В настоящий момент у нас в портфеле три публичных ESG-оценки: «Россети» и два паевых инвестиционных фонда — «Сбер — Электроэнергетика» и «Сбер — Фонд Добрыня Никитич». Мы ожидаем, что до конца года сможем провести еще как минимум три оценки.

— Как строится ваша работа с компанией, которая оставляет у вас заявку на ESG-оценку, и что для этой оценки необходимо?

— Сначала мы запрашиваем нефинансовую отчетность, если она есть, и все публичные документы по трем направлениям: экологии, социальной сфере, корпоративному управлению. Затем нужны внутренние документы, которые касаются сферы ESG для анализа количественных данных и рисков. После проводятся ряд уточняющих интервью в компании, итоговый анализ и, наконец, расчет оценки.

— Насколько это длительный процесс?

— Все зависит от того, глубоко ли повестка ESG интегрирована в деятельность компании. Если у компании уже есть программы, стратегии, процедуры по ESG, то вариант наименее трудозатратен: мы просто анализируем эти документы.

Бывает, что компания ведет активную деятельность в социальной сфере и экологии, но не связывает свои действия с понятием ESG. Тогда нужно «вытаскивать» нужную информацию из внутренних документов, проводить новые интервью с различными подразделениями — процесс удлиняется.

— Изменит ли правила работы для российских экспортеров Директива ЕС о корпоративной отчетности в области устойчивого развития? И если да, то к чему имеет смысл превентивно готовиться сейчас?

— Напрямую на отечественные компании она не повлияет. В то же время крупные концерны, которые покупают продукцию у российских предприятий, должны будут отчитываться о своей цепочке поставок и о том, как в ней работают экологические и социальные стандарты. Высока вероятность, что российским предприятиям, в том числе производителям сырьевых товаров, придется создавать такую отчетность для себя, чтобы отчитаться перед своими европейскими партнерами.

В большей степени на российские компании повлияет механизм трансграничной углеродной корректировки — CBAM или как его еще называют — «углеродный налог» (Еврокомиссия представила экологический план EU Green Deal, одно из основных требований которого — углеродный налог на «неэкологичные» товары в виде квот на тонну выбросов СО₂ с 2026 года. — Прим. Plus-one.ru).

С 2026 года налог коснется производителей черных и цветных металлов, удобрений и прямых экспортеров электроэнергии. Этим компаниям придется отчитываться об углеродоемкости своей продукции. Если импортеры не смогут подтвердить, что они соответствует лучшим бенчмаркам ЕС, то их затраты благодаря углеродному налогу вырастут.

— Кто ваши партнеры в области специфической и экологической экспертизы?

— Это общественные, государственные организации — в частности, Всемирный фонд дикой природы, РЭД (Российское экологическое движение), РЭА (Российское энергетическое агентство) Минэнерго России, которое обладает уникальной базой данных о том, как работает весь комплекс ТЭК и Единая энергетическая система РФ. И, разумеется, список партнеров мы постоянно расширяем.

— Что представляет собой рынок «зеленых» облигаций в России? Верны ли оптимистичные прогнозы о том, что к 2030 году каждая десятая корпоративная облигация будет «зеленой»?

— Вообще, в секторе устойчивого развития обращаются облигации от 13 эмитентов на сумму около 177 млрд руб. Часть из них — социальные; таким образом, «зеленых» облигаций чуть меньше: 136 млрд руб. от девяти эмитентов.

На сумму порядка 100 млрд руб. выпущены «зеленые» облигации РЖД, которые по правилам листинга не относятся к зеленым облигациям, но верификаторы признали их «зелеными» (средства от них идут, в частности, на закупку электровозов или пассажирских электропоездов, то есть снижается воздействие на окружающую среду. — Прим. Plus-one.ru). В долларовом эквиваленте это около 3 млрд.

На Московской бирже «зеленые» облигации занимают чуть менее 1%. Поэтому говорить, что каждая десятая корпоративная облигация будет «зеленой» даже к 2030 году, — это несколько оптимистично (объем российского рынка локальных корпоративных облигаций составляет 16,2 трлн руб. — Прим. Plus-one.ru). Для сравнения — в мире весь спектр ESG-инструментов уже превысил триллион долларов.

— Инвесторы какого типа проявляют интерес к «зеленым» облигациям в России?

— В основном банки, в том числе и крупнейшие российские. Переподписка (явление при размещении бумаг, когда спрос превышает предложение. — Прим. Plus-one.ru) на выпуски «зеленых» облигаций пока не стала массовой, но по высококачественным эмитентам, например по Сбербанку, имеет место быть.

В частности, после того как АКРА присвоила статус «зеленых» двухлетним облигациям Сбербанка, в ходе заявок объем размещения вырос с 10 млрд руб. до 25 млрд руб., то есть более чем в два раза.